Post

Прочь из Бордо!

Когда лет восемь назад, прогуливаясь по вечернему Пекину и от нечего делать разглядывая витрины ларьков, я заметил бутылку вина с этикеткой Bordeaux Syrah, то лишь горько вздохнул по поводу участи наивных китайцев. В Бордо не растет виноград сорта «сира», и это такой же факт, как девять миллионов пекинских велосипедов, воспетых Кэти Мелуа.

Так самонадеянно думал я и, конечно, оказался неправ. Нет, не по поводу вина из киоска — оно все же было поддельным. Но в 2011 году в Бордо уже посадили первые лозы набиравшего популярность во всем мире сорта, который после публикации журнала Wine Spectator стали называть виноградом XXI века.И создатель Chateau Valandraud, гаражист №1, революционер и анархист Жан-Люк Тюневен решился на эксперимент. Он понимал, что обрекает будущее вино, сделанное из «непрописанного» в Бордо сорта, на все трудности деклассированного элемента. Но жажда творчества оказалась сильнее. А в 2015 году, когда Бордо еще не оправилось от череды не самых лучших урожаев в своей истории, Жан-Люк представил миру новое детище — Bad Boy Syrah 2014.

Bad Boy — название, известное любителям вина. Репутация «плохого мальчика» закрепилась за Жан-Люком с тех пор, как он начал играть не по правилам: в столь консервативной винной области, как Бордо, он стал выпускать в собственном гараже (!) вино всего с одного (!!) гектара и назвал его словом «шато» (!!!). Дальше — больше. Тюневен начал смешивать виноматериалы из разных субрегионов Бордо, не опасаясь, что «деклассированное» вино потеряет популярность. Так родился первый Bad Boy — вино, в котором смешан виноград из Сент-Эмильона и из Фронсака. Рубикон был перейден, и сделать следующий шаг — за пределы дозволенного нормами AOC Bordeaux — стало уже легче… Первый же урожай Bad Boy Syrah 2014 года, маркированный на этикетке как столовое Vin de France, оценивался ведущими рейтингами в 86 баллов из 100, то есть как среднее гран крю нехудшего года.

Подчиненное правилам института «контролируемых наименований» Бордо на рубеже XX и XXI веков превратилось в настоящее прокрустово ложе для передовых виноделов. Талантливым энологам хотелось свободы творчества, но рамки АОС их ограничивали. Лучшие хозяйства Бордо разбогатели на волне спроса второй половины 80-х, но в родном регионе им было некуда вкладывать деньги, потому что престижность виноградников была зафиксирована старой классификацией.

И тогда виноделы потянулись открывать новые терруары. Кто-то за океан — в Южную и Северную Америку, Австралию и ЮАР, — а кто-то нашел свое винное Эльдорадо на юге Франции — в Лангедоке-Руссильоне.

Эта обширная область, когда-то объединенная топонимом Окситания, имеет самую долгую во Франции винодельческую историю. Старейшая лангедокская винодельня датируется V веком до нашей эры. Но к рубежу первого и второго тысячелетий нашей эры виноградники юга Франции имели не самый высокий статус. Лангедок-Руссильон считался самым обширным винодельческим регионом мира и крупнейшим поставщиком дешевых столовых вин. Несмотря на то, что вечное средиземноморское солнце светило над ним ярко, будущее региона казалось туманным. Дешевые и жидковатые на вкус вина больше не интересовали потребителей.

Надо было как-то исправлять ситуацию, и южане со свойственным им темпераментом решили отбросить приличия. Они отказались от правил своих аппелласьонов и стали выпускать по-настоящему интересные вина, маркированные как Vin de Pays d’Oc. Лангедок начали называть «французской Калифорнией» или «французским Новым Светом», имея в виду свободу самовыражения виноделов. И бордоская аристократия быстро потянулась на юг.

Жан-Люк Тюневен, о котором мы уже начали рассказывать, нашел партнеров в Руссильоне и учредил феерический проект Calvet-Thunevin, используя для лучших вин более чем столетние лозы «гренаша», «шираза» и «кариньяна».

Обе ветви французских Ротшильдов включили Лангедок в сферу своих интересов. Владельцы лафита обосновались на холмах Корбьера в Chateau d’Aussieres, а хозяева мутона предпочли пейзажи Лиму и запустили проект Domaine de Baron'arques.

Одним из первооткрывателей лангедокского терруара стал владелец Chateau Lynch-Bages Жан-Мишель Каз, который не только основал в Минервуа хозяйство L'Ostal Cazes, но и увлек за собой своих давних партнеров из страховой компании AXA, винодельческое подразделение которой AXA Millésimes добавило в обойму международных винных брендов (Quinta do Noval, Disznókő, Château Pichon-Longueville-Baron) новую лангедокскую марку Mas Belles Eaux.

Не удержались от похода на юг и представители старой бордоской винной семьи Люртонов. Франсуа Люртон вложился в амбициозный проект Chateau des Erles в Фиту.

А Бернар Магре, владелец Chateau Pape Clement и других эмблематичных замков Бордо, вообще объявил, что продает все свои бордоские виноградники, кроме «гран крю», и концентриует усилия на юге Франции. Наполовину бретонец и наполовину окситанец, провидец и подвижник французского виноделия, над замками которого всегда подняты французский, бретонский и окситанский флаги, решил вернуться к корням и теперь выпускает вина с говорящими названиями: Une Emotion («Эмоция»), Clos des Songes («Участок мечты») и Si Mon Pere Savait («Если бы мой отец знал»).


Иллюстрация: Екатерина Белявская.